Условие проведения спасательных операций на море. Комичная ситуация.

«Без спасения нет вознаграждения» - эта старинная формулировка морского права выра­жает основное условие проведения спасательных опе­раций на море. Иногда это приводит к возникновению довольно любопытных положений. Вот одна поучитель­ная история, которая заслуживает того, чтобы напом­нить о ней, хотя с тех пор прошло 110 лет.

«Простой матрос проявил стойкость!» «Один из всего экипажа на опрокинутом судне!» «Капитан и офи­церы бросили парусник на произвол судьбы!» Под та­кими кричащими заголовками газеты сообщали о необычайном 13-дневном плавании матроса Дени и мно­годневном судебном разбирательстве его дела.

Но расскажем обо всем по порядку.

Двадцать шестого октября 1902 года в Валенсийском заливе трехмачтовый парусник Турни француз­ской компании Дор попал в зону мощного шквала. По­рыв ветра так резко накренил парусник, что груз в трюмах сместился, и судно легло на борт. Палуба Турни наполовину оказалась в воде. Однако водоне­проницаемость люковых закрытий не нарушилась, и вода не поступала внутрь корпуса.

Проходившее поблизости пассажирское судно сня­ло с Турни экипаж. Когда подсчитали спасенных, вы­яснилось, что одного матроса по имени Дени — нет. Решили, что его смыло волной и он утонул. На пасса­жирском судне сделали «проэллу» — небольшой воско­вой крест, который кладут в гроб вместо тела погиб­шего в море, и полным ходом покинули место аварии. Капитан, связанный жестким расписанием, отказался даже совершить обычную в таких случаях циркуля­цию вокруг гибнущего судна. Нужно было наверстывать упущенное время! К тому же капитан был убежден, что Турни вот-вот затонет. «Без сомнения, — заявил он, — судьба парусника решена. Скоро он окажется на мор­ском дне».

Однако Турни не погиб. Крен оставленного на про­извол судьбы судна еще некоторое время увеличивался, но когда море успокоилось, прекратилось и увеличение крена. Судно, лежа на борту, слегка покачивалось на небольших волнах...

Пять дней спустя, в ночь на 1 ноября, с шедшего под военным флагом транспорта Изер заметили дрей­фующее в неестественном положении судно. Это был Турни. Ветер свежел, начинался шторм, но командир Изера приказал взять заброшенный парусник на бук­сир. Делалось это отнюдь не для спасения Турни: просто следовало удалить полузатопленный объект, представляющий опасность для судоходства. Конечно, проще было бы взорвать аварийное судно, но на Изере не оказалось взрывчатки.

Подойти вплотную к Турни, чтобы завести буксир, было нелегко. Мешали волны и необычное положение аварийного судна. И вот во время одного из маневров с Изера заметили на паруснике человека. Знаками он показывал, что остался на судне один. Изер снова при­близился, и с его борта закричали: «Ближе подойти не можем. Бросайтесь в воду, мы вас вытащим!» Ответ всех поразил. Человек на паруснике — а это был мат­рос Дени — заявил, что он просит не о спасении, а тре­бует лишь подать буксирный конец. Он наотрез отка­зался покинуть Турни. Тон его голоса и жесты пока­зывали, что одинокий моряк, безусловно, отдает себе отчет в совершаемых действиях.

Снять Дени силой было нельзя, поскольку коман­дир транспорта так и не рискнул подойти к парус­нику ближе. Еще некоторое время он переговаривался с Дени, затем, убедившись в тщетности своих усилий, приказал оставить место аварии. В ближайшем порту он сообщил властям координаты дрейфующего Турни. В тот момент парусник находился в 140 милях к севе­ро-западу от Орана.

Штормило. Никто так и не вышел на помощь. Правда, пока Турни еще сохранял плавучесть, было заманчиво его спасти: парусник представлял немалую ценность. Однако буксировать аварийное судно в та­кую погоду не представлялось возможным. Дени по-прежнему оставался один в бушующем море...

Прошло еще семь дней. 8 ноября, т. е. через 13 су­ток после морской катастрофы, английский пароход Сириэн Принс вновь обнаружил (и опять совершенно случай­но!) лежащий на борту парусник Турни. На этот раз Дени выставил непременное условие: «Согласен на буксировку, рассматривая ваши действия только в ка­честве услуг». Тем самым он отвергал возможность истолковывать факт буксировки как «спасение в связи с подачей сигнала бедствия». Это не только лишало спасателей права претендовать в дальнейшем на па­русник как на брошенное экипажем судно, подобран­ное в море, но и существенно ухудшало позиции спа­сателей при решении вопроса о сумме вознагражде­ния. И, поскольку буксировка Турни уже не могла рассматриваться как спасение, из-под носа спасателей ускользала значительная сумма.

Дели плохо говорил по-английски. Его одежда и манеры свидетельствовали, что перед англичанами простой матрос. Однако он проявлял твердость духа и сообразительность, присущие самым опытным капита­нам. На Сириэн Принсе только пожимали плечами, вы­слушивая его доводы, но, в конце концов, согласились. Дени самостоятельно подал матросам парохода буксир­ный трос, а затем стал на руль. Отметим, что с точки зрения морского права эти факты очень важны!

Когда караван достиг Алжира, капитан Сириэн Принса обратился в суд, требуя вознаграждения в ви­де суммы, равной третьей части стоимости парусника. Однако суд пришел к выводу, что рассматриваемая операция не была спасением, и ему выплатили лишь незначительную сумму как за обычную буксировку. Потерял свои права на судно и бывший капитан Тур­ни, который являлся одновременно его хозяином. По решению суда во владение судном вступил матрос Де­ни. Он получил Турни, выиграв тяжелое единоборство со стихией.

Как же это произошло? Почему он не покинул суд­но вместе со всеми? Был ли его поступок обдуманным? Дени никогда не отвечал на эти вопросы, но многие считают, что он остался на Турни сознательно. Он мог заметить, что судно перестало крениться и не тонет и, конечно, знал, что съестными припасами и пресной во­дой будет обеспечен в изобилии. Но понимал ли он при этом, какой опасности подвергает себя, — сказать трудно. Во всяком случае Дени проявил огромное са­мообладание, которое и было вознаграждено.